Одинокий дух Ариман и Мана-личность

Введение в “METROPOLIS”

Станция № 5.

Ариман – древнеперсидское божество, олицетворяющее злое начало на Земле, властелин смерти и тьмы.

Ариманический дух есть результат развития индивидуального сознания и 
индивидуализма с претензией на овладение тайным знанием и преисполнением божественным. 

Рассматривается как следствие инфляции (падения) Эго – Утренней звезды – испытание на пути личностного развития, связанного с увлечением, психологией, эзотерикой и магией. Появлению ариманической личности предшествует скорбь утрат и разочарований.

Философ и фантаст  Иван Ефремов использовал термин «Стрела Аримана» для характеристики негативных черт исторического прогресса с превалированием знания над чувствами.

Ариман означает духовные поиски и желание одухотворить материальный мир, свести его к миру идей, суждений и абстракций в ущерб чувственности и сопереживательности. Навести порядок до мертвенности, в идеале до минерального царства как идеала порядка.

Другое толкование ариманического духа дает религиозный русский философ Вячеслав Иванов. В его толковании Сатана явлен в двух лицах:

Ариман и Люцифер. Люцифер — дух богоборства и гордыни. Он толкает человека на путь эгоистического самоутверждения, вдохновляет на поступки к самовозвеличиванию, и поэтому во многом является отцом нашей культуры. Сейчас Люцифер правит на земле, и человечество — царство экспансии культуры, науки, доступности секса и изощренности эротики живет люциферическим процессом.

Но Ариман всегда идет по стопам Люцифера и ждет своего часа, когда человек впадет в отчаяние. А он должен в конце концов отчаяться так как никакое дело без Бога не может иметь успеха, может давать много удовольствия, но не приносит удовлетворения. 

Здесь мы опять видим проявления Аримана в одиночестве и безверии человека.

В пьесе Байрона “Манфред” главный герой предстает перед троном Аримана отчаявшимся и потому бесстрашным и неподвластным гневу хозяина Нижнего мира:

Владыка сил незримых, Перед тобою смертный, не похожий Ни на кого из смертных, как об этом Свидетельствует вид его и то,Что он перед тобой. Его страданья Бессмертны, как и наши; знанья, воля И власть его, поскольку совместимо Все это с бренным прахом, таковы, Что прах ему дивится; он стремился Душою прочь от мира и постигнул То, что лишь мы, бессмертные, постигли:Что в знании нет счастья, что наука – Обмен одних незнаний на другие,Но я еще не все сказала: страсти,Всесильные и на земле и в небе Над всем, что только существует в мире,Так истерзали грудь его, что я,Не знающая жалости, прощаю Того, в чьем сердце жалость он пробудит.Он мой – иль твой – но ни один из духов Не равен с ним и им владеть не будет.

Если Всевышний и его духи не могут помочь мне в моем горе, если Дух Зла не способен покарать меня, то значит я богоподобен, — приходит к выводу человек. Но герой Бальзака становится богоподобен лишь на время. На самом деле не боясь смерти он идет к ней.

Фрейд назвал это влечением к смерти – Танатосом – бессознательной силой притягательности разрушения и саморазрушения. Если в обычной ситуации правит Люцифер через экспансию Эроса, то в случае повреждения эротических мотивов или при избыточности наступает пресыщение, открывается царство Танатоса и наступает время ариманических духов.

Обычное человеческое Я разрушается, рассеивается и поглощается бессознательным с формированием т.н. Мана-личности. Возникает иллюзорное чувство постижения истины и вдохновение, заставляющее почувствовать свое величие. 

Отсюда шаг к объявлению себя гуру, наставником и духовным проводником с ощущением реальной энергии на этом поприще вплоть до создания сектантских движений. Деньги и секс, привлекательные вначале вытесняются стремлением к власти, в своей крайней точке являющимся убийственным как для самого человека, так и для других. 

Расстается ли просветленный с теми неизменными характеристиками, которые у непросветленного человека называются невротическими? Последователи, конечно,,хотели бы думать, что их идеальный гуру освободился от капризов и его явные идеосинкразии проявляются исключительно ради того, чтобы учить других. Но немного поразмыслив, понимаешь, что это всего лишь предположение и фантазии.
Традиционные духовные пути ориентированы на вертикальный идеал особождения от зависимого состояния тела-психики. Они нацелены на окончательное благо – трансцендентное бытие. Эта духовная однонаправленность оставляет человеческую психику вне фокуса: интересам личности не придается значения, а ее структуры рассматриваются как нечто скорее подлежащее трансценденции, чем трансформации. Все методы самотрансценденции, конечно, включают в себя определенную меру самотрансформации, но обычно это не включает в себя работу с тенью и интеграцию психики. Поэтому многие мистики и адепты проявляют сильную эксцентричность и авторитарность, а их личность социально слабо интегрирована (Дж. Фюрстейн. Тень просветленного гуру / Пути за пределы “эго”. – М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996).

Попадание на эту станцию означает опасность чрезмерного рационализма и внушенного убеждения в невозможность примирения влечений, сердца и разума, превалирование разума над чувствами вплоть до омертвелости.

Альтернативой медленного самоубийства или деградации является сознательный отказ от тщеславных притязаний на успех и славу с усмирением в себе амбиций Люцифера и постепенное высвобождением из под власти Аримана. Одного без другого не бывает.   

Мана-личность – это архетип могущественного мужчины в виде героя, вождя, колдуна, знахаря, святого, управителя людей и духов, друга Бога… Жалкому, ограниченному Эго, если у него есть хоть зачатки самопознания, следует в такой ситуации тихо отойти в сторонку и как можно быстрее отбросить всякую иллюзию силы и превосходства… если Эго утрачивает свои притязания на победу, то автоматически прекращается и одержимость, вызванная фигурой колдуна (Юнг К.Г. Очерки по психологии бессознательного).